chipka_ne

Я сегодня мою окна. Да, я в курсе, что в воскресенье хамсин, а во вторник выборы, но окна я мою сегодня. Люблю потому что. При всей нелюбви к уборке, вот именно окна мыть — в кайф.

Я бы и полы любила мыть, если бы не столы, стулья, этажерки, чемоданы под кроватью и прочее, что под ногами путается — вот если кто-нибудь это всё уберёт, то я с удовольствием вылью на пол ведро воды — и давай её шваброй гонять да медитировать под музыку! Если б я и нанялась куда работать убрщицей — то это в спортивный зал, чем побольше. Но не нашлось подходящего. Что, впрочем, к лучшему.

А вспомнилась мне нынче одесская ещё одна история, как раз к шабату.

Я ведь, когда десять лет назад в Одессу к маме в реанимацию улетела — в белый свет, как в копеечку, с утра на вечер, еле успела собраться. Какой-то дежурный «набор мракобеса» взяла с собой в последний момент — тунец, там, консервированный, крекеры, сырок плавленый, финджан складной электрический походный и кипятильник на всякий случай, но сколько я там пробуду, не знала, как и не могла прикинуть точно, сколько потребуется кошерной провизии.

Пока я ехала в аэропорт, муж успел порыться в интернете и добыть исчерпывающую информацию — в Одессе есть две синагоги. И ресторан кошерный. И кафе. И магазин — так что, не оголодаю.

В первые три дня мне вообще было не очень до еды — грызла какие-то крекеры и заливалась кофе, изумляя медперсонал своим складным финджаном.

А на четвертый день мама пришла в сознание, и заодно наступила пятница — двойной праздник. Я быстро слетала в синагогу на такси и купила для субботней трапезы всё, что нужно и даже немножко больше, чем нужно.

А последнюю субботу перед отлётом мы с мамой провели уже не в больнице. Я сняла нам квартирку на расстоянии пешего хода от синагоги и приготовилась отдышаться, откиснуть под горячим душем и посидеть в шабат, как положено, за столом с белой скатертью.

Но! в пятницу утром мама слёзно запросилась в Филатовскую — она ж туда, собственно, направлялась изначально перед тем, как загреметь на скорой в инфекционную. Я созвонилась с её врачом — как ни странно, её тут же согласились принять, прямо сейчас.

Доехали, выслушали неутешительный прогноз. На ушко, выпроводив маму в коридор, сказали, что зря я сажаю её в самолёт — летать ей нельзя, климат менять нельзя и слепота ей грозит примерно через год.

Я с трудом сдержалась, чтобы не огрызнуться «не каркай!» Но ворох рецептов на таблетки и капли взяла.

Потом вспомнила, что маме предстоит у меня неведомо сколько времени прожить без страховки, и лекарствами на год вперёд дешевле затариться здесь, благо аптек в городе у моря было поистине нереальное количество.

Но количество не переходило в качество — в ближних аптеках части лекарств не было, а то что было — присутствовало в количестве одного пузырька. Но это же Одесса!

— Солнце! — говорили мне добрые аптекарши, — ты главное, не расстраивайся! Шоб в Одессе за твои деньги да не достать!

Молоденькие тут же залезали в компьютер, а те, что постарше, недоверчиво косясь на бесовское изобретение, по старинке садились на телефон — и вскоре я получала адрес аптеки, где требуемое имеется. А из второй аптеки мне вообще вызвали Игорька на синем «Москвиче» (кандидат исторических наук — не сомневайся, солнце, тётя плохого не посоветует!), и мы с ним за не очень дорого прокатились по шести аптекам, причём бонусом я получила изумительную экскурсию по городу.

Но когда мы уже ехали к снятой квартире, я вдруг глянула на часы — до зажигания свечей оставалось полтора часа! Декабрь же — день короткий, а у меня ни вина, ни хлеба на шабат.

Понимающий Игорёк развернулся и рванул к синагоге. Совершенно напрасно, потому что кошерный магазин закрывался за два часа до шабата, я это точно помнила.

Но я туда на всякий случай кинулась — а вдруг? — и поцеловала запертую дверь, конечно.

И в самой синагоге — ни души, только охранник — все ушли по домам мыться-наряжаться.

Я затравленно оглянулась — о счастье! — в кошерном кофейном киоске, торговавшем самыми вкусными в мире вишнёвыми штруделями, ещё кто-то копошился!

Более того — там, как меня дожидались. остались ровно две халы и — погоди посмотрю — где-то, может, осталась, бутылочка виноградного сока — нет, нету, рада бы помочь — да не суй ты мне деньги! — но нету... ты извини, я спешу, может, к молитве подойди вечером, там будет вино.

И ушла.

Тут я хочу, чтоб вы поняли — за все эти жуткие почти две недели я ни разу не заплакала. Даже когда впервые увидела маму, распятую под двумя капельницами, без сознания, полуголую, на жутком матрасе с дыркой и с поганым ведром под дыркой, в палате. выглядевшей и пахнувшей, как холерный барак.

Я спокойно, сама себе изумляясь, бегала, как заведенная за лекарствами, за подгузниками, за катетерами, за влажными салфетками (в больнице не было ничего), рассудительно выслушивала советы врача, смеялась шуткам медсестёр. даже читала какой-то, убей не помню какой, дурацкий детектив ночью, когда спать было нельзя, надо было следить, чтобы не сгибалась рука под капельницей и каждый час мерить давление (монитор? какой монитор — медсестричка приходила каждый час с аппратиком, обматывала руку, качала резиновую грушу — пшишш-пшшшш...)

Я даже не помню, что я почувствовала, когда на второй день врач мне сказала. что обезвоживание было полным и почки плохо работают и с такой кардиограммой непонятно, как живут — а я только кивнула и пошла дальше в аптеку — за новой пачкой подгузников.

А тут, посреди улицы, обнаружив, что не успела купить вино на шабат — разрыдалась в голос, так что на меня стали оглядываться.

И не только оглядываться.

— Солнце! — укоризненно сказала толстая, краснолицая, совершенно советского вида тётенька в норковой шапке и с тележкой-«кравчучкой» — шо за детский сад! Шо ты тут сопли развела — хто-то умер? Шо ты хлюпаешь — скажи по-людски, шо случилось? А? Ты глухонемая?

— Отстаньте! — огрызнулась я сквозь слёзы, — вы всё равно не поймёте! И не поможете!

— Я! — поразилась моя визави, — я — не пойму? Нет, вы посмотрите на эту нахалку! Шоб я чего-то не поняла! А ну быстро излагай проблему!

— Мне нужно вино на шабат! Кошерное! — плача выкрикнула я, — вы хоть знаете, что это такое?

— Ха! — ответили мне, — отож то я и думаю, где я эту цацу видела! ты ж у меня в прошлую пятницу весь магазин переворошила! И где тебя носило до закрытия, можно спросить? И почему ради тебя сейчас тётя Шура должна разворачиваться, доставать ключи, отключать сигнализацию и открывать всё взад? На тебе бумажную трапочку, вытри сопли и постереги сумку! Тебе какое вынести — кабарне или «Царь Давид?»

...Мама тогда перенесла полёт в Израиль нормально. Прожила у меня после этого семь лет. Не ослепла.

И вот вам про Одессу песенка и клип — очень банальный, но с потрясающими чёрно-белыми кадрами.

И всем, кто в теме:

Шабат Шалом!